Парвус: Учитель и наставник В.И. Ленина

Александр Парвус и Владимир Ленин
Александр Парвус и Владимир Ленин

     Парвус. Значение этого человека в судьбе России столь велико, а знают о нем настолько мало, что это даже обидно, поскольку именно Парвус был учителем и наставником Ленина, первым гениально угадавший в Ильиче именно того человека, чья безумная энергия сокрушения позволит осуществить его, Парвуса, глобальные планы фантастического обогащения. Ибо, надо честно признать, черной работы Парвус не любил, хотя ему и пришлось ею как-то заниматься в 1905 г. Считается, что настоящая фамилия Парвуса-Гельфанд, хотя последние данные заставляют в этом усомниться. У международных авантюристов такого масштаба очень трудно докопаться до настоящей фамилии. Он был на три года старше Ленина, родился в 1867 г. в городе Березино Минской губернии. Детство свое провел в Одессе, где в 1885 г. окончил гимназию, а затем уехал в Германию для продолжения образования.






В 1891 г. Парвус закончил Базельский университет по курсу экономики и финансов, после чего несколько лет проработал в различных банках Германии и Швейцарии. Увлекся Марксом. Видимо, первым понял возможность использования марксистской и псевдомарксистской фразеологии для прикрытия каких угодно политических и военных преступлений. С упоением изучал историю России, состояние ее хозяйства и финансов. Обратил внимание на глубокий антагонизм, раздирающий все слои русского общества, и предвидел полную беспомощность и беззащитность этого общества, если оно лишится очень тонкого образованного слоя, состоящего из дворянства и интеллигенции; он произвел огромное впечатление на Ленина.
Парвус был единственным человеком в “социал-демократической” среде, с которым Ленин не решался полемизировать, хотя на всех прочих налетал боевым петухом, если они осмеливались как-то иначе, чем он, трактовать марксизм, никогда не стесняясь при этом в выражениях. “Холуй, лакей, наймит, подонок, проститутка, предатель” – вот основной набор ленинских литературно-полемических приемов в спорах с правыми, и с виноватыми. Однако Парвуса, которого вождь ненавидел пожалуй больше всех других вместе взятых, он не осмеливался задеть никогда ни устно, ни в печати. Напротив, внимательно прислушиваясь, часто восклицал: “Вздор! Архиреакционно! Но если посмотреть диалектически, то это и есть практический марксизм!” Практический марксизм по Парвусу сводился к следующему: достижение мирового господства, называемого на марксистском жаргоне “мировой революцией”, возможно только одним способом – взятием под контроль мировой финансовой системы. Он считал, что для этого совсем необязательно ломать старую, т.е. существующую финансовую систему, а достаточно только, внедрившись в нее, взять ее постепенно под собственный контроль и обратить на осуществление своих целей. Это возможно только при условии захвата какой-нибудь более-менее богатой страны и, обратив в деньги все ее богатства, все движимое и недвижимое имущество, навязать ее народу чистый платоновский социализм (т. е. худший вид рабства), а полученные таким образом средства вложить в мировую финансовую систему. И если сумма будет достаточно большой, с ее помощью навязать миру и соответствующую идеологию. (“Архиреакционно!“). Естественно, будет необходим массовый и беспощадный террор, но широчайший простор для его маскировки дает умелое использование таких выражений, как “пролетарская диктатура“, “классовая борьба“, “отживающие классы“, “всеобщее равенство” “полная свобода” и продуманная тактика действий по простой схеме: “достижение успеха, закрепление успеха, развитие успеха“. В своих рядах необходима строжайшая дисциплина, ни малейшей тени раскола, абсолютная тайна жизни руководящего звена и его постепенное обожествление. (“Архиреакционно! Но если посмотреть диалектически…“).
Это еще не были постановления и директивы, указы и декреты, секретные и совершенно секретные инструкции с угрозами смертной казни в случае разглашения. Это были разговоры в уютных кафе или на вечеринках, где высшим героизмом считалось сыграть на фортепьяно “варшавянку” или декларировать общие фразы типа “Долой самодержавие!” Но “сценарий” уже наговаривался. Расхождения возникли сразу. Если Парвус считал, что лучшей страны для первоначального осуществления плана, чем Россия даже придумать невозможно, то Ленин был категорически против. Ленин считал, что в России ничего невозможно, а Парвус, напротив, был убежден, что в России возможно все, даже невозможное. И когда тысячелетний русский дуб закачался, подрубленный жестокими и унизительными поражениями русско-японской войны, Парвус сразу же оценил обстановку: народ, веками воспитываемый имперскими лозунгами блистательных побед и легкомысленной воинственности, не простит режиму столь постыдного военного разгрома, полностью поглотившего гордость империи – ее огромный флот, половина которого попала в плен и красовалась под японскими флагами. Тут не нужно было быть марксистом. Достаточно было помнить слова Герцена: “Благословенны поражения в войнах, а не победы в них… Ибо самые крепкие цепи для народа куются из победных мечей“.
Получив от японцев первые два миллиона фунтов стерлингов, Парвус, не теряя времени, стал духовным вождем и руководителем революции 1905 г. (Из японских денег и Ленину кое-что досталось: на организацию 3-го съезда РСДРП и газету “Вперед”). Но Ленин, не веря в Россию, наблюдал из-за границы за действиями Парвуса, ругая его вслух и восхищаясь в душе. Методика Парвуса была четкой: революция в стране – это революция в столице. Окраины детонируют. Он создал “Советы”, взяв на себя пост Председателя Петербургского совета. Чего стоит один его финансовый манифест! А лозунги, разжигающие антивоенные и пораженческие настроения! А авария “Орла”, задержавшая выход 2-й Тихоокеанской эскадры! А организация шествия 9 января 1905 г., когда парвусовские боевики с деревьев Александровского парка начали стрелять по солдатам из оцепления Зимнего дворца и привели к знаменитому Кровавому воскресенью! Налеты на банки! Кронштадт, Севастополь, Свеаборг! “Потемкин” и “Очаков”!      Все было сделано замечательно, кроме одного. Не начали сразу массовый террор и все проиграли в итоге. Ленин, хотя сам ни в чем не участвовал, внимательно следил, подмечая ошибки. И еще раз убедился: в России можно организовать бунт, беспорядки, погромы и стачки, но построить то, что им задумано – никогда. Не та страна. Нужно начинать с Западной Европы.
Арестованный и приговоренный к каторге Парвус сбежал с Сибирского этапа и объявился… в Турции, став экономическим и финансовым советником правительства младотурок. Заработав на этом поприще не один миллион, завязав отношения со всемирным клубом международных банков и картелей, Парвус ни на минуту не забывал и своего главного плана – сокрушения России. Не забывал, но и не отвлекался от бурной экономической деятельности. Его финансовый гений, по меткому выражению Троцкого, превратился из топора, подрубающего русский дуб, в лопату садовника, подпитывающего турецкий кипарис, спасая разваливающуюся Оттоманскую империю от экономического краха. При этом Парвус не забывал и себя. Он основывал банки и торговые предприятия, ворочал гигантскими суммами, когда Ленин и кучка верных ему сторонников в буквальном смысле слова прозябали в эмиграции. Ленин жил то на “экспроприированные” деньги (пока не посадили Камо и Кобу), то на мамины переводы (пока она была жива), то на пожертвования друзей (пока всем не надоел), то на иждивении добрых швейцарских социалистов, постепенно впадая в полную прострацию.
Но Парвус никогда его не забывал, ибо понимал, что никто не сможет осуществить его план лучше Ленина.
Сараевский выстрел прозвучал для Парвуса зовущим набатом. Он мгновенно увидел и вычислил, чем кончится для России вступление Турции в войну на стороне Германии. С пылом страстного оратора он убеждал решительного, но недалекого Энвера-Пашу и его “младотурков”, что только воюя на стороне Германии, Турция снова сможет возродиться как великая империя, смыв с себя позор бесконечных поражений и капитуляций, грубых унижений и оскорблений последних двадцати лет ее истории. За кофе и сигарами он беседует с германским послом в Турции фон Вангенгеймом, и из далекого Константинополя летит радиограмма, заставившая адмирала Сушона, планировавшего самоубийственный прорыв из Средиземного моря в Северное, развернуть “Гебен” и полным ходом спешить в Дарданеллы. Он нажимает на свои тайные кнопки – и в Турцию идут поставки зерна, проката, станков и боеприпасов, часть груза по дороге сгружается в Болгарии. Гений Парвуса уже сделал невозможное: против России выступают два кровных вековых врага – Болгария и Турция, круша все идеи панславизма и панисламизма. Недаром друг Парвуса Энвер-Паша – военный министр и глава военного кабинета Турции – в итоге сбреет свои усы “а ля кайзер”, вступит в Коминтерн и сложит свою буйную голову на советско-афганской границе в 1922 году во время какой-то очередной из бесчисленных и бессмысленных операций ОГПУ во имя мировой революции.
Но это было только началом. Обеспечив блокаду России на юге, Парвус снова неожиданно появляется среди “социал-демократии”, ослепляя блеском брильянтовых запонок и золотых перстней нищую русскую эмиграцию.
Его знаменитая брошюра “За демократию! Против царизма!” уже успела наделать шума, поскольку долго молчавший Парвус осмелился вновь появиться на ниве партийной публицистики с совершенно новой трактовкой очередных задач “социалистического” движения, которая заставила онеметь от ужаса подавляющее большинство его бывших товарищей по партии. Суть новой “теории” заключалась в следующем: не надо ставить вопрос о виновниках войны и выискивать “кто напал первым”. Это неважно. Кто-то должен был напасть, поскольку мировой империализм десятилетия готовил мировую бойню. Не следует терять время на поиски никому не нужных причин, надо учиться мыслить социалистически: как нам, мировому пролетариату, использовать войну и определить на чьей стороне сражаться?      Всем известно, что самая мощная в мире социал-демократия – это социал-демократия Германии. Если социализм будет разбит в Германии – он будет разбит везде. Путь к победе мирового социализма – это всесторонняя поддержка военных усилий Германии. А то, что русский царизм дерется на стороне Антанты, яснее ясного показывает нам, кто истинный враг социализма. Итак, рабочие всего мира должны воевать против русского царизма. Задача мирового пролетариата – уничтожающий разгром России и революция в ней! Если Россия не будет децентрализована и демократизирована – опасность грозит всему миру. А поскольку Германия несет главную тяжесть борьбы против московского империализма, то легко сделать единственно верный вывод: ПОБЕДА ГЕРМАНИИ – ПОБЕДА СОЦИАЛИЗМА!
Как говорил Ленин, “архиреакционно, но если посмотреть диалектически… ”
Да, как бы ни относился Ленин к Парвусу, он вынужден был признать, что это – прекрасное, стройное и диалектическое развитие его собственной теории “пораженчества”.
Чего всегда не хватало Ленину – это широты парвусовского размаха, поскольку Ленин не был экономистом. А Парвус, быстро перейдя от слов к делу, прибыл в Берлин и выложил немцам план уничтожения России “путем прихода к власти крайне левых экстремистов”. План был по-военному четким. На первом этапе необходимо свергнуть царя. Антицарская кампания уже ведется, но с помощью денег буквально с завтрашнего дня в нее можно подключить не только социалистическую прессу всего мира, но и всю либеральную, которая вовлечет в водоворот событий и разнофланговую либеральную оппозицию в России. Схема простая. Царь – виновник войны, миллионных жертв, военных неудач. Императрица – немка, а значит шпионка. Немного примитивно, конечно, но в России сработает. Наследник неизлечимо болен, а значит династия обречена. Государственная дума, состоявшая почти поголовно из буржуазных либералов, с радостью проглотит крючок с такой наживкой. И как только будет свергнут царь, централизованная Россия рухнет. Рухнет навсегда. Потому что эта империя не сможет существовать в условиях демократии, как не может существовать рыба на суше. Слишком остры противоречия сословные, межнациональные общинные. И главное – перенапряжена экономика, и ее можно вообще добить стачечной войной. На втором этапе действовать будет гораздо легче. Такой простой лозунг, как “Землю – крестьянам!” приведет к тому, что крестьяне начнут силой отбирать землю у помещиков, а солдаты, перестреляв офицеров, толпами побегут из окопов, чтобы принять участие в разделе земли. Армия будет парализована, промышленность – разрушена, сельское хозяйство – приведено в хаос. И в этот момент левые экстремисты захватывают власть, заключают с Германией мир и законодательными актами закрепляют развал империи. При этом они, естественно, рассчитывают на помощь германского оружия, чтобы избежать разных неожиданностей, которые сейчас предусмотреть невозможно.
Конечно, немцам была показана лишь та часть плана, которая касалась их. Очень много немцам было знать не положено, но и от того, что сообщил Парвус, захватывало дух. Вскормленная Клаузевицем и Фридрихом Великим стратегия Мольтке-старшего и Мольтке-младшего, выверенный до минут великолепный план А. Шлиффена, предлагавший закончить европейскую войну за 2 месяца (30 суток на Францию, 30 – на Россию), лучшие в мире дредноуты и линейные крейсеры, выросшие как грибы на лозунге “Боже, покарай Англию!”, непревзойденная четкость штабов и стальная дисциплина армии – все это уже оказалось фикцией и не работало. Мясорубка на западном и восточном фронтах, все туже затягивающаяся удавка английской морской блокады, быстрое истощение резервов и ресурсов, ожидание со дня на день вступления в войну Соединенных Штатов – отчетливо демонстрировали немцам их весьма жуткое будущее. Узким прусским лбам не дано было постичь всего размаха замысла, но они увидели в нем то, что их занимало более всего – возможность выбить из войны и из Антанты своего самого мощного и грозного противника. И план этот предлагал не какой-то заезжий мошенник, а хорошо известный им человек Парвус – Отец Первой Русской Революции, умевший организовывать и стачки, и уличные шествия, и кровавые беспорядки. Немцы еще хорошо помнили, как за мизерную оплату он организовал знаменитую Обуховскую стачку, когда удалось надолго вывести из строя всю технологическую линию производства новых 14-дюймовых орудий для вооружения русских линейных крейсеров. А потому с готовностью ухватились за план Парвуса, спросив, сколько это все будет стоить? 50 миллионов – ответил уже давно все подсчитавший Парвус, надеясь положить по меньше мере половину в собственный карман. Торговаться было неуместно. Да что такое 50 миллионов золотых марок? Один недостроенный линкор. Смешно!
(Одна только взорванная в Севастополе “Императрица Мария” с лихвой окупила все расходы до 1919-го года включительно!).
Немцев беспокоило другое – не собирается ли сам Парвус вскарабкаться на всероссийский престол, когда тот, как и предусмотрено планом, станет вакантным? Вопросы задавались в исключительно вежливой форме, но из глаз спрашивающих струился холодный немецкий антисемитизм. Вряд ли общественное мнение России, как бы революционизировано оно ни было, смирится, что высший пост в стране занимает человек, как бы это помягче сказать, “неправославного вероисповедания”. О, Парвус был выше этого! Во-первых, у него было собственное мнение о русском обществе, во-вторых, та часть плана, в которую немцы не были посвящены, предусматривала быструю и решительную ликвидацию какого-либо общественного мнения в стране, а, в-третьих, и это было самым главным, Парвус вовсе не собирался возвращаться в Россию, а тем более становиться русским царем, даже если бы весь народ стал с плачем и стенаньем звать его на престол, как Бориса Годунова. За эти годы он стал слишком богатым и респектабельным (дом в Берлине, особняк в Берне, особняк в Стокгольме, вилла в Швейцарских Альпах, четыре собственных банка и акционерное участие в шести других, импортно-экспортная контора в Копенгагене, контрольные пакеты акций железных дорог и судоходных компаний), чтобы брать на себя такую черную и неблагодарную работу, как сидение на престоле.




Для этого у него был другой кандидат, с которого он все эти годы не спускал глаз. Давно ушло в прошлое их былое сотрудничество, годами не виделись они, но ни на секунду не забывал Парвус этого единственного в своей неповторимости “социалиста”, охваченного манией власти и мирового господства, совершенно непредвзятого, полностью свободного от предрассудков, от “чистоплюйства”, готового на самые чудовищные средства ради достижения цели и способного оправдать любую, самую низменную цель потоками демагогии, заклинаний, лжи и полулжи, которыми так богата марксистская и псевдомарксисткая риторика. В то время его огромная, поистине вулканическая энергия расходовалась попусту на дробление, отмежевание, мелкое газетное склочничество, на бессильную ярость из-за осознавания своей полной незначимости для Европы и непонимания места, где должен наноситься главный удар. Но его выдающиеся качества гибкого реалиста, беспринципного и жестокого, наряду с потрясающей работоспособностью и маниакальной гипнотической силой притяжения к себе самых кровожадных подонков, безумная жажда власти и чисто азиатские диктаторские замашки – все это, по мнению Парвуса, делало Ленина просто незаменимым для действий именно в России и только в России. Для мирового масштаба он был слишком мелок, но если так уж нравилось ему считаться “вождем мирового пролетариата”, то уж кто-кто, а Парвус возражать не будет. Главное – чтобы сделал дело. Кто же, кроме Ленина, мог лучше оценить блестящий замысел! Они сидели на замызганной кухне бедной ленинской квартиры в Цюрихе, почти касаясь гигантскими лбами друг друга, два великих и страшных гения, неизвестно какими силами посланные на землю, чтобы навсегда погубить Россию и чуть не погубить всю человеческую цивилизацию. Появившись с разницей в три года (1867 и 1870 г.), они покинули землю одновременно в 1924 г., зловещие и непонятые…
Однако, если Ленин лучше любого другого мог оценить замысел Парвуса, то он вовсе не пришел в восторг от предложения принять в нем личное участие. Что Россия? Россия – говно! Надо начинать не с России! Так ведь никто и не ставит задачу строить в России социализм по Марксу! Россия просто даст средства для организации всего дела в мировом масштабе. Вздор! Россия бедна и вся в долгах!
Вас что, кто-нибудь будет заставлять платить царские долги? А насчет бедности… Если вывернуть все карманы, то не так уж мало и получится. А немцы? Что вам немцы? Вы думаете мне их деньги нужны? Я бы эти деньги и без немцев достал. Даже больше достал бы и быстрее. Я этими деньгами немцев к плану пристегнул, потому что без немцев не обойтись. Армию развалим, а сами с чем останемся? Нужна армия, но не русская армия. Иначе стихия нас сметет. Понимаете? Под прикрытием немцев мы сделаем свое дело и под их прикрытием и уйдем. А потом? А потом с деньгами, которые мы возьмем в России, мы просто купим всю Европу. Вот вам и мировая революция! Если без шуток, то все можно будет сделать двумя простыми лозунгами: мир и земля...
У Ленина, как правильно понимал Парвус, стратегической широты действительно не хватало. Был он сжат тисками собственных предрассудков, аксиом и безумных идей, но надо отдать ему должное, тактик он был отличный и увидел в замысле Парвуса даже больше, чем сам Парвус. Встреча на Силезском вокзале была радостная, но без особых эмоций. Вежливо приподнятые шляпы, крепкие рукопожатия, короткие, гортанные фразы на немецком языке. Только светились глаза: план удался и выполняется. Пока, тьфу, тьфу, тьфу, все идет гладко. На широкой, обсаженной с двух сторон липами, центральной улице Берлина Унтер ден Линден вновь ожило, построенное с имперской солидностью еще в конце XIX века, здание бывшего русского посольства, пустовавшее с 1914 г. Это произошло 20 апреля 1918 г. (в день рождения Гитлера, который будущий фюрер отмечал в траншеях западного фронта).

Источник.

Бунич И. Золото партии. С.-Пб. 1992.

Leave a Reply